Павел, волею Божиею призванный апостол Иисуса Христа.

Вот начало, прямо изобличающее лжеучителей. Я, говорит, призван, а не сам изобрел, не своею мудростью постиг, и послан Христом, а не сам себя рукоположил, как ваши учители. Иисуса Христа. Учитель Христос: как же вы назначаете в учителей для себя людей? Волею (δια θελήματος) Божиею. Он спас и призвал нас не потому, чтобы мы были достойны того, но потому, что ему было угодно. Поэтому и теперь Он же хочет, чтобы я был вашим апостолом. Как же вы желаете себе других учителей? Не противники ли вы Богу? Заметь предлог δια (чрез), который здесь относится к Отцу.

И Сосфен брат.

По скромности наряду с собой поставляет человека, который был гораздо меньше его; а поступает так, чтобы пристыдить высокоумных коринфян, которые всех презирали.

Церкви Божией, находящейся в Коринфе.

Церкви не того или другого, но Божией. Как же вы имеете предстоятелями людей? [2] Если, опять, вы Церковь, то должны быть в совершенном единении.

Освященным во Христе Иисусе.

Вы освящены не в человеке каком-либо, но во Христе, то есть чрез крещение, а не чрез мудрость или богатство, которыми гордитесь.

Призванным святым.

И то самое, говорит, что вы уверовали, не от вас, но вы послушались и уверовали потому, что были призваны Богом. Поэтому и вера имеет свое начало от Бога; ибо если бы Он не призвал, то вы не уверовали бы.

Со всеми прибывающими имя Господа нашего Иисуса Христа.

Благодать, говорит, и мир да будут не только с вами, коринфяне, но и со всеми, призывающими имя Христа а не такого-то или такого-то.

Во всяком месте, у них и у нас.

Упоминает о верующих во всяком месте, чтобы показать, что все верующие составляют одну Церковь, где бы они ни были. Как же вы, живя в одном городе, разделились? С другой стороны присовокупил нашего. Ибо, сказав: Господа нашего Иисуса Христа и поместив в средине: во всяком месте, повторил и сказал: Господа у них и у нас, дабы показать, что Владыка для всех один. Некоторые, впрочем, понимают эти слова так, как они стоят: во всяком месте, у них и у нас, то есть в котором и мы живем и они.

Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа.

Благодать и мир от Бога. Еще прежде, когда мы враждовали против Него, мы по Его благодати получили мир, и я молю, чтобы от Бога всегда было вам то и другое, чтобы, то есть, вы не лишались ни благодати Его, ни мира; потому что вы живете в несогласии между собой. Как же вы применяетесь к людям и ищете у них, как учителей, благодати и благоволения [3]?

Непрестанно благодарю.

Научает нас быть благодарными. Так делает почти в каждом послании; но теперь особенно кстати говорит о благодарности. Ибо благодарность бывает за благодеяние, а благодеяние не есть ни долг, ни воздаяние. Следовательно, и этим низлагает гордость коринфян.

Бога моего.

По великой любви, Бога, общего для всех, усвояет себе.

За вас, ради благодати Божией.

Этим научает и коринфян всегда питать благодарные чувства к Богу а не к своим делам, ибо говорит: благодарю ради благодати Божией, а не ради ваших дел.

Дарованной вам во Христе Иисусе.

То есть чрез Христа Иисуса, а не чрез такого-то или такого-то. Зачем же вы внимаете людям?

Потому что в Нем (εν αύτω) вы обогатились всем.

Выражение в Нем опять употреблено вместо: "чрез Него (δι’ αυτού)". Итак, когда у вас есть богатство, и богатство Божие, и во всем, и чрез Самого Единородного, то как же вы, неблагодарные, назначаете себе учителями людей?

Всяким словом и всяким познанием.

Есть и слово без разума, когда, например, кто говорит пустое, без всякой мысли. Есть и разум без слова, когда кто мыслит о высоких предметах, а для выражения их не находит слов. Но вы имеете и слово, и божественный разум, так что можете и мыслить, и говорить.

Ибо (καθώς) свидетельство Христово утвердилось в вас.

Слово ибо стоит вместо: "чрез которые" (δι' ων). Чрез слово, говорит, и разум, которыми вы обогатились, утвердилось в вас свидетельство, то есть проповедь о Христе; ибо вы приняли эту проповедь не чрез внешнюю мудрость, но чрез знамения и дарования, которых вы удостоились.

Так что вы не имеете недостатка ни в каком даровании.

Если они не имели никакого недостатка в дарованиях, то как называет их далее (гл.3 ст.1) плотскими? На это скажем: не все были духовны, и не все плотяны; поэтому все, о чем говорит теперь, говорит к духовным, а дальнейшее говорит к плотским. Или: может быть, в начале они получили всякие дарования, но впоследствии сделались нерадивыми и стали жить по плоти [4].

Ожидая явления Господа нашего Иисуса Христа.

Здесь устрашает их, напоминая о втором пришествии Христовом. Ибо если Христос явится, то как же вы имеете чуждых предстоятелей? Показывает и то, что при дарованиях необходимы и добродетели. Ибо в тот день дарования нисколько не помогут тому, кто не жил добродетельно (Мф.7:21-23), Наконец, словом явления выражает ту мысль, что Христос и теперь присущ, но сокровенно, а тогда явится.

Который и утвердит вас до конца, чтобы вам быть неповинными в день Господа нашего Иисуса Христа.

Словом утвердит показывает, что они колеблются, а словом неповинными выражает, что теперь они подлежат обвинению. В этом послании чаще, нежели в других, упоминает о Господе Иисусе Христе, чтобы этим напомнить коринфянам, Кем они спасены и Чье имя носят. Ибо христиане называются так от Христа, а не от имени какого-либо человека [5].

Верен Бог, Которым (δι' ου) вы призваны в общение Сына Его Иисуса Христа, Господа нашего.

То есть истинен Бог. Если же Он истинен, а призвал нас во общение Сына Своего, то есть к тому, чтобы вместе с Сыном прославить нас в Царстве Своем, то очевидно, что Он исполнит, что обещал. Вы призваны, говорит, а не сами по собственному побуждению пришли. Как же вы гордитесь, будто своими делами? Заметь здесь, что слово Которым прямо относится к Отцу.

Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа.

Намереваясь говорить с ними строже, предварительно объявляет, что он умоляет их Христом. Я, говорит, не могу просить вас один, но беру себе в помощь имя Господа, от имени Которого вы называетесь христианами и которое вы оскорбили, пожелав называться именами людей. Пусть это приведет вас в стыд!

Чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений.

О чем я умоляю вас? О том, чтобы все вы были согласны и не разделились. Ибо что разделяется, то хотя, казалось бы, вместо одного становится многим, но на самом деле не делается многим (ибо что пользы в теле, рассеченном на многие части?): в нем единство пропало. Итак, весьма выразительно назвал разделениями то, что происходило между ними; этим словом ясно показывает, сколь бедственно было их состояние.

Но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях.

Выше сказал: чтобы все вы говорили одно. Посему, чтобы не подумали, будто согласие состоит только в словах, прибавляет: в одном духе, то есть умоляю, чтобы вы согласны были и в мыслях. Но многие об одном предмете думают одинаково, а о другом различно; поэтому присовокупил: соединены в одном духе. Далее, многие бывают согласны в образе мыслей, но расходятся в расположении воли (так, когда мы имеем одну и ту же веру, но не соединены между собой любовью: то, хотя мыслим и одинаково, но расходимся в расположении воли). Поэтому, сказав: в одном духе, прибавил: и в одних мыслях, то есть чтобы они не разногласили ни относительно веры, ни относительно расположения воли.

Ибо от домашних Хлоиных сделалось мне известным о вас, братия мои.

Чтобы не стали запираться, приводит свидетелей, а чтобы не показалось, будто выдумывает их, называет их, говоря: от домашних Хлоиных (был дом в Коринфе, называвшийся Хлоиным). Называет их еще братиями: ибо хотя грех их был явный, но ничто не препятствовало называть их братиями. Впрочем, не сказал, кто именно известил его, но указал на весь дом вообще, чтобы не вооружить их против известивших.

Что между вами есть споры.

Открывая слышанное от других, употребляет более мягкое выражение - споры, но когда говорит от своего лица, то называет то же самое разделениями (ст.10), что гораздо хуже споров.

Я разумею то, что у вас говорят: "я Павлов"; "я Аполлосов"; "я Кифин"; "а я Христов".

Не некоторые говорят это, но у вас. Впрочем, коринфяне не говорили так, но апостол дает такой оборот речи, желая показать, что если непростительно называться Павловыми и Кифиными, то тем более - от имен других. Я Кифин. О Петре упомянул после себя не для того, чтобы себя возвысить, но оказывая ему большее предпочтение, подобно как о Христе упомянул после. Вообще в делах, которых не должно быть, упоминает прежде о своем лице. А я Христов. Не за то укоряет, что говорят: а я Христов, но за то, что не все так говорят: или, лучше, присовокупил это от себя, желая сделать обличение более сильным и. показать, что в таком случае и Христос усвояется одной части, хотя коринфяне и не делали этого [6].

Разве разделился Христос?

Зачем разделили вы Христа? Зачем расторгли тело Его? Речь, исполненная гнева. Некоторые же слова разве разделился Христос? понимали так: разве Христос разделил Церковь с людьми и одну часть взял Себе, а другую отдал им?

Разве Павел распался за вас?

Этим опровергает неразумное поведение их, и упоминает о своем имени, дабы не подумали, будто он упоминал об именах других по зависти. Не сказал же: разве Павел сотворил или привел вас из небытия в бытие? но, что гораздо более, показывая неизреченное человеколюбие Христово, говорит о кресте. Не сказал также: разве Павел умер?, но: распялся, указывая тем на мнимую бесчестность смерти [7].

Или во имя Павла вы крестились?

И я, говорит, крестил многих, но во имя Христово. Говорит о крещении потому, что причиной разделения было и то, что называли себя по именам крестивших. Но не в том дело, кто крестил, а в том, в чье имя крестит; ибо Христос отпускает грехи, а не тот, кто крестит.

Благодарю Бога, что Я никого из вас не крестил, кроме Криспа и Гаия.

Для чего, говорят, гордитесь вы тем, что крестите, когда я благодарю Бога за то, что не крестил? Так говорит не для того, чтобы уменьшить важность крещения, но для того, чтобы обуздать коринфян, хваставшихся крещением. Ибо крещение есть дело важное, а крестить - неважное.

Дабы не сказал кто, что я крестил в мое имя.

Говорю это не потому, чтобы в самом деле так было, но из опасения, чтобы болезнь не достигла до такой степени. Ибо если при совершении крещения людьми незначительными произошло разделение, то если бы крестил я, проповедавший крещение, некоторые, конечно, согласились бы приписать крещение мне [8].

Крестил я также Стефанов дом.

То есть всех, бывших в доме Стефана. Это был великий знаменитейший муж в Коринфе.

А крестил ли еще кого, не знаю.

Для меня, говорит, так не лестно крестить, что я даже и не помню, крестил ли я кого другого. Как же вы гордитесь крещением?

Ибо Христос послал меня не крестить, а благовествовать.

Благовествование гораздо труднее и требовало особенно твердой души; ибо переубедить человека и склонить его от отеческих преданий, и притом среди опасностей, есть дело великой и мужественной души. А приготовленного к крещению принять и окрестить мог всякий, кто только имел священство. Но если он не был послан крестить, то как же крестил? Он не был послан для этого преимущественно; но ему не воспрещено было и крестить. Он послан был для дела важнейшего; однако ему не воспрещено было исполнять и менее важное.

Не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова.

Низложив высокомерие гордившихся крещением, переходит теперь к надмевавшимся внешнею мудростью, и говорит: (Христос) послал меня благовествовать не в премудрости слова, то есть не с красноречием и изящным словом, чтобы крест или проповедь о кресте не потерпела вреда и унижения; ибо что значит: чтобы не упразднить, то есть да не окажется бесполезным и тщетным. В самом деле, если бы апостолы проповедовали с мудростью слова, то иные могли бы сказать, что они убеждали силой слова, а не силой проповедуемого; а это было бы унижением и вредом для Распятого. Но теперь проповедуя с простотой, они показывают, что все совершает сила Распятого. Упраздняется крест и другим образом. Например, меня спрашивает эллин о чем-нибудь божественном, превышающем наше разумение. Если я буду доказывать ему посредством умозаключений и внешней мудрости, то окажусь слабым; ибо никакой ум не может представить предметов божественных. Таким образом моя слабость покажется слабостью проповеди, а этим упразднится самый крест, потому что окажется суетным и тщетным.

Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть.

Были в Коринфе неверные, которые подвергали крест осмеянию и говорили: подлинно, глупо проповедовать Бога распятого;, ибо если бы Он был Бог, то не позволил бы распять Себя; а поскольку Он не мог избежать смерти, то как мог восстать из мертвых? Верные, кажется, противостояли им своею мудростью, негодуя, что те злословили крест. Поэтому и говорит: не почитайте этого странным; ибо данное Богом для спасения кажется безумием для погибающих. Словом о кресте называет проповедь о кресте, или Христе распятом.

А для нас, спасаемых, - сила Божия.

Для нас, говорит, не погибших, но спасаемых оно есть сила Божия. Но крест показывает и премудрость. Силу он показывает в том, что смертью разрушил смерть, ибо если побеждает падший, то это знак величайшей силы; а премудрость - в том, что таким именно образом спас погибавших [9].

Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну.

Сказав, что неверные мудрецы погибают, подтверждает это Писанием: ибо оно говорит: мудрость мудрецов его погибнет (Ис.29:14), разумеется, внешних, то есть в премудрости мира сего нет разума (это уже не премудрость), и отвергнуто разумение тех, которые почитают себя разумными и знатоками.

Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?

Приведши свидетельство из Писания, доказывает потом мысль свою от дел, и обличает как эллинов, словами где мудрец, то есть философ, так и иудеев, словами где книжник? А совопросниками назвал тех, которые все основывают на умозаключениях и исследованиях. Никто из них не спас нас; но вывели нас из заблуждения рыбари. Выражение не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? стоит вместо: показал, что она безумна, потому что не могла найти истину [10].

Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих.

Приводит причину, почему внешняя мудрость обратилась в безумие. Поскольку в премудрости, обнаруживающейся в тварях (ибо небо и земля и вся тварь проповедует о Творце: см. Пс.18:2; Рим.1:20), мир, то есть помышляющие о мирском, не познал Бога (очевидно, потому, что в этом препятствовала ему мудрость, какую видели в красноречии), то благоугодно было Богу спасти верующих простотой проповеди (которая только казалась безумием, а не была таковой действительно). Итак, эллины имели своим учителем премудрость Божию, то есть усматриваемую в тварях, но не познали Бога, потому что водились мудростью, состоящей в красноречии, которая не есть мудрость.

Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого,

Павел хочет показать, как Бог противоположными средствами производил противоположные действия, и говорит: когда я скажу иудею: верь, он тотчас потребует, для подтверждения проповеди, знамений, но мы проповедуем Христа распятого; а это не только не показывает знамений, напротив, кажется слабостью, и однако это самое, представляющееся немощным и противоположным тому, чего требует иудей, приводит его к вере, что и показывает великую силу Божию. Опять: эллины ищут в нас мудрости; но мы им проповедуем крест, что есть проповедовать Бога распятого; казалось бы, безумно, однако и они этим убеждаются. Итак, не есть ли это доказательство величайшей силы, когда они убеждаются противоположным тому, чего сами требуют?

Для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие.

Для иудеев, говорит. Распятый служит соблазном; ибо они претыкаются о Нем, говоря: как может быть Богом Тот, Кто ел и пил и с мытарями и с грешниками и распят с разбойниками? А эллины издеваются над этим таинством, как над безумием, когда слышат, что только одной верой, а не умозаключениями, к которым они так привязаны, можно понять то, что Бог был распят и что проповедь о кресте не украшена красноречием.

Для самих же призванных. Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость.

Для неверных иудеев, говорит, Христос служит соблазном, а для неверных эллинов кажется безумием, потому что те и другие не находят в Нем знамений и мудрости, которых ищут. Призванным же иудеям и эллинам, то есть призванным от Бога, как достойным, Христос являет в Себе и то, и другое, чего они ищут. Зачем, в самом деле, ты, иудей, ищешь знамений? Вот Христос - Божия сила, которая творит знамения. А ты, эллин, что говоришь? Ты ищешь мудрости? Вот у тебя Христос, Который есть премудрость Отца.

Потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков.

Крест называет безумием, потому что так о нем думали; между тем он мудрее человеков. Ибо философы занимались пустыми и бесполезными предметами, а крест спас мир. Далее, он кажется и немощным, как будто немощен распятый Христос, но на самом деле Он сильнее человеков, не только потому, что более и более процветает, несмотря на усилие бесчисленного множества людей погасить это имя, но и потому, что этим, казалось бы, немощным орудием связан сильный диавол. Можешь, впрочем, понимать это и так: премудрое в Боге называется немудрым, то есть безумным, и все мощное - немощным, подобно как и высочайший свет Его называется мраком и тьмой.

Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных.

Рассмотрите, говорит, и исследуйте призванных к вере, и вы найдете, что не много из вас мудрых по плоти, то есть на простой взгляд, приспособительно к настоящей жизни. Не сказал: нет ни одного мудрого, но: не много, потому что были верующие и из мудрых, например, Ареопагит, проконсул и другие, которых имена теперь неизвестны; уверовали также некоторые и из сильных и знатных. Посему обо всех сказал: не много. Итак, усмотри силу проповеди, как людей необразованных научила она столь мудрым догматам и как внешняя мудрость оказалась бесполезной.

Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное.

В самом деле, для эллинов величайший стыд видеть, что площадной ремесленник превосходит их любомудрием, и слабый и презираемый унижает сильных и богатых.

И незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее.

Называет незначащими тех, которых почитали за ничто, а значащими тех, которые казались чем-то. Итак, чтобы этих показать людьми суетными и бесполезными, Бог избрал тех, которых почитали за ничто. Когда же слышишь: избрал, не думай, будто Он непременно хотел презираемых избрать, а знаменитых отвергнуть; нет, но поскольку знаменитые надмевались своею мудростью и потому не принимали проповеди, то Бог нашел способнейшими к принятию ее тех, которые ничем не гордились.

Для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом.

Для того, говорит, Бог поступил так, чтобы низложить гордость и хвастовство тех, которые помышляли о мирском, и убедить их, чтобы они все, полученное от Него, Ему приписывали и не тщеславились пред Ним. Как же вы, коринфяне, гордитесь этим? Заметь между прочим, мы не безрассудно сказали, что отверженные не удостоены проповеди за свою гордость.

От Него и вы во Христе Иисусе.

Слово от Него разумей о приведении не в бытие вообще, но в лучшее бытие. Смысл слов такой: вы сделались чадами Бога, и от Него, сделавшись Его сынами во Христе, то есть чрез Христа. Словами же незнатное избрал показывает, что они благороднее всех, потому что имеют Отцом своим Бога.

Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением.

То есть Он сделал нас мудрыми, и праведными, и святыми, и свободными; ибо это значив искупление, то есть освобождение от плена. Далее, как, избравши неблагородных, Он сделал их благородными, потому что усыновил их Богу, так и необразованных сделал мудрыми, Сам сделавшись для нас премудростью. Для чего же он не сказал: умудрил нас, но: сделался для нас премудростью? Для того, чтобы выразить изобилие дара. Он как бы так сказал: предал нам Самого Себя. Употребив высокие выражения о Сыне, прибавляет: от Бога, чтобы ты не почел Его (Сына) нерожденным, но обратился к причине Его, к Отцу. И заметь порядок: во-первых, он сделал их мудрыми, освободив от заблуждения и научив богопознанию, потом - праведными, даровав им отпущение грехов, затем освятил Духом Святым, и таким образом даровал нам совершенную свободу и искупление от всех зол, так что мы принадлежим только Ему одному и находимся в Его власти.

Чтобы было, как написано: хвалящийся хвались Господом (Иер.9:24).

Все это, говорит, сделано для того, чтобы никто не почитал себя чем-нибудь и не хвалился ни самим собой, ни другим кем, но только Богом, Который даровал нам столь великие блага. Как же вы гордитесь и самими собой и учителями - людьми?

И когда я приходил к вам, братия, приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости.

Не только, говорит, в ученики Евангелия избраны были люди не мудрые и не знатного происхождения, но и сам проповедник Евангелия пришел, возвещая вам свидетельство Божие, то есть смерть Христову, без красноречия и мудрости человеческой. Заметь же, что и проповедник был человек простой и необразованный, и предметом проповеди были крест и смерть, и однако одержали победу. Итак, явно, что неизреченна та сила, которая все это сделала. Что же? Неужели Павел, если бы и захотел, не мог придти с мудростью? Он сам не мог, потому что действительно был человек простой и необразованный; но Христос, Который даровал ему и большее, мог: только это не было выгодно для проповеди. Ибо для Христа больше славы в том, что Он победил других простотой Павла, чем в том, если бы достиг сего мудростью и красноречием.

Ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого.

И Христос, говорит, хотел сего, то есть чтобы я был человеком простым, да и сам я признал за хорошее - вовсе не знать внешней мудрости, а знать только то, что Иисус Христос был распят, и уметь проповедовать вам о Нем.

И был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете.

Не только, говорит, я пришел к вам бедным по слову, но и жил между вами в немощи, и страхе и трепете, то есть среди гонений, искушений и бесчисленных опасностей. Ибо сам он как человек боялся опасностей, даже трепетал их; посему и достоин большой похвалы, что, будучи с нами одного естества, превзошел нас своей волей. Выше сказанными словами он показывает могущество Христа, то есть что Он преодолел столько препятствий, и вместе низлагает гордость коринфян, полагавшихся на мудрость, богатство и силу.

И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы.

Проповедь моя, говорит, не была убрана внешней убедительностью и красноречием, но состояла в явлении духа, то есть доказательством имела Самого Духа Святого. Это значит или то, что апостол, чрез благодатное служение Слову, внушал веру своим слушателям необыкновенным каким-нибудь образом, или то, что он творил знамения и чудеса; ибо прибавляет: и силы, то есть знамений. В самом деле, видеть мертвых воскресающими было сильным доказательством истины веры. Но так как и демоны производят знамения чрез наваждение, то апостол присовокупил слово силы, сказав наперед Духа, показывая сим, что его знамения зависели от Святого Духа. Впрочем, слово силы можно понимать и иначе, ибо, сказав пришел не в мудрости, но в немощи, слова в явлении духа относит к мудрости, а слово силы противополагает немощи, как бы так говоря: хотя я терпел гонения и сечен был бичами, но оказался еще сильнее, а это служит величайшим доказательством для слова.

Чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией.

Мудростью человеческой называет убедительность и красноречие, а под силой Божией, как выше показано, разумеет укрепление немощных и гонимых, также явление знамений. Сими-то средствами утверждаема была, коринфяне, вера ваша, - не способностью выражаться убедительно и красноречиво, но силой Божией.

Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих

Выше назвал проповедь безумием, потому что так называли ее эллины. Но, доказав самым делом, что это истинная премудрость, наконец смело, называет и проповедь о Христе премудростью и спасение крестом; ибо истребить смерть смертью действительно есть дело величайшей премудрости. Совершенными называет верных; ибо они точно совершенны, потому что, презрев все земное, стремятся к небесному. Мудростью века сего называет мудрость внешнюю, так как она временна и оканчивается вместе с сим веком; властями века сего именует не демонов, как думали некоторые, но мудрецов, ораторов, риторов, которые были вместе с вождями и начальниками народа. Поскольку же и они временны, то называет их властями века сего и преходящими, то есть прекращающими бытие, а не вечными.

Но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную.

Тайной называет проповедь о Христе. Ибо она и проповедь и вместе тайна, потому что и ангелы не знали о ней прежде, чем она была возвещена (1Петр.1:12), и мы, - видя в ней одно, разумеем другое: так я вижу крест и страдание, а разумею силу, слышу раба, а поклоняюсь Владыке. Сокрыта сия премудрость от неверующих совершенно, но для верных только отчасти; ибо видим ныне, как в зеркале (1Кор.13:12).

Которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей.

Словом предназначил указывает на любовь Божию к нам. Ибо тот истинно любит нас, кто уже задолго готов был благодетельствовать нам. Так и Бог прежде веков предназначил нам спасение крестом, спасение, составляющее величайшую премудрость. Сказал к славе нашей потому, что Он сделал нас причастниками славы. Ибо вместе с Господом быть участниками в сокровенной тайне составляет для раба славу.

Которой никто из властей века сего не познал.

Князьями называет здесь Ирода и Пилата. Не будет, впрочем, ошибки, если разуметь и первосвященников и книжников. Слова века сего выражают, как и выше показано, их временную власть.

Ибо если бы познали, то не распали бы Господа славы.

Если бы они знали сокровенную, как выше Сказано, премудрость и тайны божественного домостроительства, именно тайну вочеловечения Божия, тайну креста, тайну призвания и усвоения язычников, тайну возрождения, усыновления и наследия Царства Небесного, одним словом - все тайны, открытые апостолам Духом Святым, так же и первосвященники если бы знали то, что город их будет покорен и они сами будут отведены в плен: то не распяли бы Христа. Христа назвал здесь Господом славы. То есть поскольку почитали крест чем-то бесчестным, то показывает, что Христос нисколько не потерял Своей славы чрез крест, напротив, еще более прославился, потому что чрез крест яснее обнаружил Свое человеколюбие. Итак, если они не узнали, то надлежало отпустить им сей грех? Да; если бы они после сего раскаялись и обратились, то им отпущен был бы грех, подобно как и Павлу, и другим из евреев.

Но, как написано.

Недостает слов: "так и случилось". Апостол во многих местах употребляет фигуру опущения.

Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его.

Что же приготовил Бог любящим Его? Познание Христа и спасение вочеловечением. Этого ни глаз человеческий не видал, ни ухо человеческое не слыхало, ни сердце человеческое не представляло. Пророки же не человеческими глазами видели, и не человеческими ушами слышали, и не человеческим умом понимали откровения о Христе (Ис.64:4), но все у них было божественное. Ибо сказано: Господь приложил мне ухо, то есть духовное, и другое сему подобное. А кто любящие Бога? Верные. Где, далее, написано это изречение? Может быть, и действительно оно было написано этими самыми словами, но теперь этой книги нет, а может быть, премудрый Павел выразил этим изречением следующие слова: они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали (Ис.52:15).

А нам Бог открыл это Духом Своим.

Кто-нибудь мог спросить: если не приходило на сердце человеку, то как вы узнали об этом? Отвечает: Бог открыл нам Духом, а не человеческой мудростью. Ибо она и не достойна была, и не могла видеть тайн Божиих.

Ибо Дух все проницает, и глубины Божии. Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия.

Таково, говорит, было это таинство и столь сокровенно что мы не могли бы познать его ни от кого, если бы не научил нас Дух, который знает и глубины Божий. Слово проницает показывает не неведение, но совершенное знание, подобно как и об Отце сказано: Ты испытуешь сердца (Пс.7:10), вместо: знаешь глубину сердец. Можно и так понимать: говорится, что Дух проницает тайны Божии, в том смысле, что Он услаждается созерцанием их. Совершенное знание Духа показывает и в последующих словах. Ибо как человеческий дух знает, что в человеке, так, говорит, и Дух Божий; знает, что принадлежит Богу. Отсюда узнаем, между прочим, что Дух не иной сущности в сравнении с Отцом, подобно как и дух человека не иной в сравнении с человеком [11].

Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога.

Духом мира сего назвал человеческую мудрость. Не эту мудрость мы приняли, для того, чтобы она не сделала нашей проповеди тщетной и бесполезной; нет, учителем нашим был Дух от Бога, то есть существо, единосущное Богу, происходящее из Его сущности.

Дабы знать дарованное нам от Бога.

Дух, говорит, есть свет, и сей-то свет мы приняли, чтобы, просвещаясь от него, узнали сокрытое доселе. Что же это такое? Дарованное нам от Бога, то есть все, что относится к домостроительству Христову, именно: как Он умер за нас, как сделал нас чадами Божиими, как в Себе и нас посадил одесную Отца. Следовательно, те, которые не имеют Духа, не знают тех тайн.

Что и возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святаго.

Мы, говорит, тем более имеем мудрости в сравнении с эллинскими мудрецами, что те были наставляемы людьми, а мы говорим по внушению Духа Святого.

Соображая духовное с духовным.

То есть, если возникнут какие-либо духовные вопросы, мы рассуждаем их, то есть разрешаем другими духовными учениями или повествованиями. Так, например, духовный вопрос: воскрес ли Христос? мы обсуждаем и разрешаем на основании другого духовного учения, именно - повествования об Ионе. Подобным образом и другой вопрос: как Дева могла родить? решается иеплодством Сарры, Ревекки, Елизаветы, которые зачали не по законам естества, поскольку зачатие зависит от силы ложесн, так же тем, что Ева произошла от Адама без семени, равно как и другими случаями, рассматриваемыми в отношении к появлению человека на свет [12]. Впрочем, слова соображая духовное с духовным можешь понимать и так: обсуждая и решая вопросы духовные вместе с людьми духовными; ибо они одни могут понимать их. Посему присовокупляет нижеследующее.

Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием.

Душевный человек тот, кто во всем полагается на свои умозаключения и не думает, что ему нужна высшая помощь, и тот, кто ничего не хочет принимать верой, и все, что нельзя доказать, почитает безумием. Итак, того, кто думает, что все происходит естественным порядком, и не допускает ничего сверхъестественного, называет душевным, то есть естественным: ибо душа его занимается только домостроительством естества. И как глаза телесные, сами по себе прекрасные и в высшей степени полезные, без света ничего не могут видеть, так и душа, сделавшись способной к принятию Святого Духа, без Него не может созерцать предметов божественных.

И не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно.

То есть не понимает того/что такие предметы требуют веры и не могут быть постигнуты разумом; ибо это значит о сем надобно судить духовно, то есть это имеет доказательства в вере и в Духе.

Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может.

Духовный, говорит, знает все; знает, что все здешнее временно, а будущее постоянно; знает, что он получит спасение, а неверные будут наказаны. Поэтому и обличает их, а о нем судить никто не может, то есть не его не могут обличать, ибо тот, кто видит, видит и свое, и то, что принадлежит невидящим; напротив, они, как слепцы, не видят ни своего, ни того, что принадлежит ему [13].

Ибо кто познал ум Господень, чтобы мог судить его?

Духовный ум называет умом Господним. Слово судить (συμβιβάσει) стоит вместо: исправить (διορθώσεται). Выше сказав: о духовном судить никто не может, теперь доказывает, что сказал это справедливо. Ибо кто познал ум Господень так, чтобы решился судить его, то есть исправить? Ибо если никто не может даже знать ум Господень, а таков ум человека духовного, то тем более не может учить его и исправлять.

А мы имеем ум Христов.

Не дивись, говорит, что духовного человека и ум его я назвал умом Господним. Все мы имеем ум Христов, то есть все, что мы ни знаем, открыл нам Христос, и разумение (τον νουν) свое относительно вещей божественных имеем от Христа; другими словами: знание, какое мы имеем о духовных предметах веры, имеем от Христа, так что подлинно никто не может нас судить. Некоторые, впрочем, умом Христовым называли Отца, а другие - Духа.